И.В.Аверкиев
председатель Пермской гражданской палаты

РОССИЙСКАЯ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ: ТИХИЙ КРИЗИС ИДЕНТИЧНОСТИ

Предварительное уточнение употребляемых "терминов":
"Гражданское общество" - совокупность некоммерческих, негосударственных организаций и инициатив, направленных на формулирование, продвижение и защиту общественных интересов.
"Общественный интерес" - совокупность тождественных индивидуальных интересов, осуществление которых непосредственно зависит от позиций, действий и ресурсов государственных и/или общественных институтов.
"Гражданский" - имеющий отношение к формулированию, продвижению и защите общественных интересов.
"Общественность" - совокупность гражданских лидеров, активистов, экспертов или активная часть общества.
"Новая российская общественность" она же "либеральная российская общественность" - общественность, ориентирующаяся на традиционную западную гражданскую культуру.
"Общественный капитал" - "набор неформальных ценностей или норм, которые разделяются членами группы и которые делают возможным сотрудничество внутри этой группы" (Фрэнсис Фукуяма). Основные ценности/правила поведения, формирующие общественный капитал - доверие и честность во взаимоотношениях между людьми. Общественный капитал именно "капитал", т.к. он производит богатство, повышая эффективность (уменьшая "стоимость сделки") в бизнесе, политике и гражданской деятельности. Общественный капитал делает возможной общественную деятельность и является необходимым условием существования гражданского общества.

***

Современные обстоятельства российской общественной жизни с очевидностью фиксируют некую развилку в процессе формирования (развития) "структур гражданского общества". Постсоветский, переходный этап "гражданского становления", по всей видимости, пройден. Характерное для этого этапа параллельное, почти не соприкасающееся сосуществование заскорузлого опыта "советской общественности" и привнесенных традиций западной гражданской культуры - себя исчерпало. "Исчерпало" с точки зрения неспособности обеих моделей "общественного участия" обеспечить дальнейший рост эффективности гражданских организаций в деле формулирования, продвижения и защиты общественных интересов. Оба "направления" в своем рафинированном виде явно бесперспективны:

  • "советский коллективизм" окончательно утратил мотивационную ценность, так и не переродившись в новые формы общественного капитала;
  • традиция прочной посредническо-распределительной связи "советской общественности" с государством хоть и нашла свое, вполне позитивное, продолжение в практике многих ветеранских, инвалидных и женских организаций российского некоммерческого сектора, но не привнесла во взаимоотношения власти и общества ни нового, более адекватного обстоятельствам, гражданского содержания, ни новой, более адекватной уровню проблем, гражданской энергетики;
  • многие западные смыслы и технологии гражданской активности до сих пор так и не укоренились в российском обществе, и для удержания их на поверхности жизни требуется все больший объем финансовой подпитки извне (например, защита личных и политических свобод в современной России невозможна и даже не очень актуальна без поддержки западных благотворительных фондов);
  • самодостаточных гражданских организаций и практик, имеющих естественное местное происхождение (или естественно заимствованных) и гармонично вплетенных в ткань российской жизни, не так уж и много: советы ветеранов, "солдатские матери", инвалидные общества, ассоциации репрессированных; из технологий: протестное пикетирование, бесконечные "круглостоловые" мероприятия, корпоративная гуманитарная помощь малоимущим, просительское, "челобитное" лоббирование и т.п.;
  • "переговорные площадки", "гражданские переговоры", "гражданские экспертизы", "общественный контроль", межотраслевое ("ассамблейное") гражданское контроль-взаимодействие и другие, новые для России, гражданские технологии так и остались прерогативой очень немногих "элитных" организаций; в лучшем случае эти технологии массово и безжалостно имитируются, становясь "гражданской модой";
  • многие из существующих сегодня организаций создавали себя и свое дело, не опираясь на общественный заказ, а откликаясь на стимулы, создаваемые государством, донорами или своими лидерами.

    • ***

    Вместе со всей страной российское гражданское общество переживает своего рода кризис идентичности. Постсоветской общественности известны лишь две модели самореализации: "советская", основанная на участии общественности в распределении между нуждающимися государственных ресурсов, и "западная", основанная на защите общественных интересов в опоре на собственные ресурсы гражданского общества. Соответственно, в поисках идентичности раздваивалась и сама общественность. Одна часть активистов и организаций, отстаивая общественные интересы, взялась дополнять и обслуживать социальную функцию государства. Другая часть пыталась решать проблемы общества, апеллируя к гражданской активности населения и опираясь на поддержку частных доноров, в основном западных.* Социальная эффективность обеих моделей в современной России явно ограничена, поскольку страна явно перестала быть "советской" и явно не стала "западной" (как минимум "пока").

    Существует масса общественных интересов для продвижения и защиты которых обе модели "общественного участия" очевидно непродуктивны. Например, потребность населения в защите трудовых прав: потребность налицо, но "обновленные" государственные профсоюзы" (ФНПР) так и не стали коллективным защитником прав наемного работника от произвола работодателя; сегодня они медленно и нервно загнивают, проедая гигантскую "досугово-оздоровительную" собственность. Новые "свободные профсоюзы", созданные на рубеже 80-х и 90-х годов, как правило, по американской модели, в подавляющем большинстве к середине 90-х годов умерли, не выдержав отобрания соцстраха, взносового безденежья и пассивности членов. Что касается индивидуальной самозащиты трудовых прав, то российским наемным работникам пока не хватает правовой культуры и гражданской смелости (средний российский работодатель суров и бескомпромиссен в защите своих интересов).

    Обе модели гражданской деятельности оказались неэффективны в обществе, которое после шока "деколлективизации" тотально разобщено, в котором господствует недоверие всех ко всем, и где у граждан отсутствуют навыки, рефлексы общественной самоорганизации для защиты общественных же интересов. Для укоренения "прогосударственной общественности" необходима искренняя вера граждан в государство как основополагающий общественный институт, как главный гарант благополучной частной жизни. Такие люди в России есть, но их число стремительно сокращается, как под давлением социально-экономических реалий, так и в связи с естественным сокращением доли россиян, родившихся до 1960 года. Для укоренения новой российской общественности, ориентирующейся на западные гражданские практики, необходим достаточно высокий уровень гражданского межличностного доверия, а также опыт и стремление населения к коллективному отстаиванию однотипных частных интересов и т.п. вещи. Таких людей мало даже среди гражданских активистов. Т.е, по сути, в современной России большинству гражданских активистов "прогосударственного" и "либерального" толка просто не к чему апеллировать в согражданах: последние не верят ни друг другу, ни государству. Последний оплот социума - семья, но и она подвергается таким испытаниям, что вряд ли в обозримом будущем сможет стать общенациональным источником пополнения общественного капитала.

    ***

    Одна из главных проблем - кризис мотивов гражданской деятельности: количество людей, готовых тратить свое рабочее или свободное время на формулирование, представление и защиту общественных интересов, не увеличивается, а в некоторых сферах гражданской деятельности даже уменьшается. Латентная доля людей, предрасположенных к гражданской самореализации, в России не меньше, если не больше, чем во многих других странах. Но для подавляющего числа представителей этой <доли> смысл и цена гражданской самореализации в сегодняшней России не очевидны. Существующие гражданские практики далеко не всегда помогают ответить на вопрос: зачем они нужны и какова их эффективность с точки зрения продвижения и защиты общественных интересов.

    ***

    Российскому гражданскому обществу нужны свои, общественные источники и мотивы активности, независимые от позиций и поддержки западных коллег или российского государства.

    Этот призыв не отрицает позитивной роли западных импульсов в российском гражданском генезисе, будь то грантовые программы американских и европейских благотворительных фондов, идеологические и технологические заимствования или "политическое культуртрегерство" западных лидеров и международных институтов. Более того, вполне созидательным для формирующегося гражданского общества может представляться и спрос российского государства на "гражданские услуги" в виде политической поддержки, социального посредничества и общественного представительства. Но, по-моему, есть что-то патологическое в том, если российское гражданское общество будет и дальше существовать и развиваться почти исключительно в рамках этих двух "заказов". Тем более, что у нас есть успешный опыт прямых общественных инициатив, вполне самоценных и укорененных в российской жизни. Речь, прежде всего, о "солдатских матерях", безраздельно доминирующих во всех гражданских рейтингах и известных даже самым граждански необразованным людям. Секрет их успеха очевиден: организации "солдатских матерей" одни из немногих в России опираются на реальный общественный спрос такого накала, что он порождает и реально добровольную общественную поддержку в максимальных для России человеческих и прочих объемах. При этом, в основной своей массе "солдатские матери" вполне деидеологизированы, достаточно удалены от основных "заказчиков" и одновременно эффективно используют как "западный", так и государственный и бизнес-ресурс в своих интересах. Как мультиплицировать их феномен? Чем заменить "сверхнакал" витальных материнских рефлексов в стимулировании общественного участия?

    ***

    Сегодня перед новой российской общественностью со всей очевидностью и тревожностью встают очень интересные вопросы:

    Как и из чего в России начинает формироваться новый общественный капитал? Как может этому способствовать тончайшая прослойка гражданских активистов?

    Если уж эти активисты есть, а стабильного "народного спроса" на их активность нет, то как такой спрос стимулировать?

    Каким может, должно быть или является собственно российское гражданское общество, в чем его качественная определенность? В чем, например, его отличие от англосаксонско-скандинавской, романской, центрально-европейской, латиноамериканской или юго-восточно-азиатской "гражданских моделей"? В сравнении с европейскими гражданскими обществами российское гражданское общество просто отсталое или иное? Или и то и другое?

    Если нас не устраивает современное российское гражданское общество, и уж тем более если его нет, то в каких процессах и явлениях общественной, политической, экономической и духовной жизни России истоки новейшего или будущего гражданского общества? Каковы основные векторы его развития? Какие ростки нового, "гражданские точки роста" требуют наибольшего внимания и поддержки?

    Каковы наиболее адекватные формы институционализации российского гражданского общества? Какие формы объединения под общественный интерес более всего нам подходят: массовые членские организации, клубные объединения, "штабные организации", временные инициативные группы, "мобилизационные организации" и др.? Если и то и другое и третье, то, что делать с очевидной тенденцией фактического перерождения всего разнообразия форм в одну - "штабную".

    Какими могут быть мотивы и стимулы гражданской активности в современной России? Что, кроме серьезных денег, может заставить молодого человека после окончания вуза пойти работать менеджером в гражданскую организацию? Что может заставить разумных мужчин и женщин в детородном возрасте свободное вечернее время тратить не на детей или развлечения, а на исполнение общественного долга в правлении Общества защиты прав потребителей или в пикетах против вырубки близлежащего леса?

    Где брать ресурсы для гражданской деятельности, если отечественной "граждански мотивированной" благотворительности пока нет, западные доноры небездонны и не всегда адекватны, а большая часть населения пока неплатежеспособна в отношении социальных и гражданских услуг НКО, да и сами эти услуги либо отсутствуют, либо низкого качества?

    На эти вопросы необходимо отвечать. В качестве примера такой <необходимости>: Один из "итогов" пятнадцатилетнего гражданского развития России - несостоявшееся волонтерство ("несостоявшееся" в социально значимом смысле; всегда имевшие место уникальные подвижники не в счет). Что с этим делать? Ждать когда дозреют объективные экономические условия (материальный достаток и свободное время у значительной части населения) или продолжать искать варианты, специфические стимулы добровольчества в сегодняшних условиях? Или делать вид, что проблемы нет и продолжать развивать суррогатные формы волонтерства ("добровольный" труд в обмен на обещание попасть в программу международных волонтерских обменов, в обмен на "гарантированное" попадание на альтернативную гражданскую службу, в обмен на зачет по учебной практике и т.д.)?

    Хотелось бы начать серьезное обсуждение этих и многих других вопросов с тем, чтобы в обозримом несколькомесячном будущем выйти на новые стратегии и технологии.

    15 марта 2004 года